Для Пресс-службы Минобороны в тот период было характерно и тесное взаимодействие с Генеральным штабом. В то время должность первого заместителя начальника Генштаба занимал генерал-полковник Валерий Леонидович Манилов, бывший краснозвёздовец, имевший огромный опыт работы в информационных структурах военного ведомства со времён Д.Ф. Устинова. Его поддержка была крайне важна для Пресс-службы, особенно в период её становления осенью 1996 — в начале 1997 года. При содействии и непосредственном участии Валерия Леонидовича нам удалось подготовить и добиться утверждения ряда документов, регламентирующих полномочия Пресс- службы и порядок работы с журналистами в войсках.

Уместно будет отметить, что важную роль в разработке этих документов и их согласовании в Генштабе сыграл Николай Алексеевич Дерябин, который сменил Виктора Николаевича Баранца на должности заместителя начальника Пресс- службы. Откровенно говоря, дружная работа нашей троицы — Анатолия Шаталова, Николая Дерябина и меня — позволила весьма удачно позиционировать Пресс-службу в аппаратной среде военного ведомства и занять там свою нишу.
Ко второй чеченской кампании, где сотрудникам Пресс- службы пришлось заниматься реальной работой в боевых условиях, она подошла, уже имея необходимые документы, а главное, дружный и сплочённый общей идеей коллектив.

Удалось нам наладить и взаимодействие с Главным управлением воспитательной работы Минобороны, которое в 1997 году возглавил Владимир Фёдорович Кулаков, назначенный на этот пост с должности начальника Управления службы войск и безопасности военной службы Генштаба. Нередко сегодня можно услышать мнение, что политработники и офицеры информационных структур в 1990-е годы жили как кошка с собакой. Это далеко не так.
С Владимиром Фёдоровичем, до мозга костей войсковым генералом, руководству Пресс-службы удалось быстро найти общий язык и чётко разграничить сферы деятельности. Именно генерал Кулаков выступил инициатором передачи курируемых ГУВРом военных средств массовой информации Пресс-службе Минобороны. Это диктовалось объективной необходимостью выстроить вертикаль реализации единой информационной политики военного ведомства, за формирование которой и при Родионове, и при Сергееве отвечала Пресс-служба.

В сфере СМИ нам достались, не скрою, авгиевы конюшни, которые мы тогда так до конца и не расчистили. А в апреле 2000 года военные СМИ вновь возвратили под крыло ГУВРа в целях «укрепления морально-психологического состояния военнослужащих, повышения престижа военной службы». Решения руководства в армии обсуждать не принято, но жизнь показала, что это переподчинение решить ключевые проблемы военной печати, в основном системного характера, так и не смогло. Не привело оно и к «укреплению морально-психологического состояния военно-служащих», как того ожидали инициаторы переподчинения. Были, правда, на то и объективные причины, но это уже тема отдельного разговора.
В конце 1990-х годов Пресс- служба сыграла решающую роль в том, что сегодня военное ведомство обладает своим телеканалом. Об этом уже подзабыли, и стоит напомнить, что получение разрешения на дециметровый канал стало возможным благодаря обращению Министра обороны И.Д. Сергеева в Администрацию Президента, при этом все необходимые документы готовились по инициативе А.Ф. Шаталова. Пресс-службой разрабатывалась и концепция военного телевещания.
Увы, финансовые возможности Министерства обороны не позволили быстро реализовать замысел. Но всё началось именно во времена Шаталова, когда Пресс- службе переподчинили Центральную телерадиостудию Минобороны, и мне как первому заместителю начальника Пресс-службы довелось возглавить комиссию по приёму и проверке ЦТРС...

Одним из самых сложных моментов в нашей работе стало налаживание взаимодействия с пресс-центрами видов Вооружённых Сил и родов войск. Их возглавляли весьма опытные и авторитетные в журналистских кругах офицеры. Но подчинялись пресс-центры главнокомандующим соответствующими видами Вооружённых Сил, командующим родами войск. Привести в этих условиях пресс-центры к «единому бою» было непросто.
Сказывался и пресловутый субъективный фактор. Начальники пресс-центров при организации работы со СМИ были вынуждены выполнять указания своих непосредственных начальников, а у тех взгляды на некоторые проблемы военного строительства не всегда совпадали с позицией Министра обороны.
В частности, конфликтная ситуация возникла между И.Н. Родионовым и главкомом Сухопутных войск Владимиром Магомедовичем Семёновым, который был заинтересован в поддержке общественностью его позиции. А.Ф. Шаталову пришлось проявить немало дипломатического искусства, чтобы убедить коллег из пресс-центра Сухопутных войск не задействовать СМИ для полемики, которая нанесла бы ущерб и так низкому авторитету армии. В недружественных СМИ, повторюсь, было немало желающих подлить масла в огонь.

Вспоминая о том сложном времени, следует также отметить, что работать приходилось в весьма стеснённых материально-технических условиях. О тех средствах, которыми сегодня располагает Департамент информации и массовых коммуникаций, нам и мечтать не приходилось. Ни о какой мобильной связи речи ещё не шло. Правда, мне досталась от Елены Александровны Агаповой (пресс-секретарь Министра обороны, — прим, авт.) служебная «Волга» с радиотелефоном. Такая же машина была у генерала Шаталова. А так всё наше техническое оснащение — это примитивный факс, несколько видеомагнитофонов для записи телепередач и пара слабеньких компьютеров в первом отделе — отделе референтов, которым руководил Андрей Вадимович Барковский.
Тем не менее и в этих условиях мы стремились идти в ногу со временем. Первый сайт Министерства обороны создавался нами как раз в конце 1990-х годов при поддержке РИА Новости и благодаря подвижничеству Ильи Валентиновича Николаева, одним из первых понявшего возможности новых медиа.
В завершение не могу не назвать фамилий ещё нескольких офицеров, без которых Пресс- служба не состоялась бы как дееспособная структура. Это сотрудники аналитического отдела, прежде всего рано ушедший из жизни Леонид Иванович Бочаров и Игорь Юрьевич Чернышов.